Мне было 5 лет, когда началась война. Жили мы в поселке Толстый Мыс Новоселовского района.  Каждый день на открытых грузовых машинах через наш поселок увозили мужчин  на станцию Шира на поезд, на фронт. По пути  останавливались в поселке и забирали наших отцов. Весь поселок, все дети и женщины приходили провожать  на фронт. Прощаясь, провожали, обнимали, целовали, плакали и долго еще стояли, глядя на дорогу, на удаляющую машину. В эту минуту еще не знали, что это прощание навсегда. Не увидели мы больше своих отцов. Война отняла у нас, детей, отцов, стариков, братьев, кормильцев, работников тяжелого труда. Тяжелую работу отцов взяли на свои плечи наши мамы, братья, сестры, они работали от темна до темна. Моя мама приходила домой ночью, мы уже спали. Будила нас, наказывала нам, что мы должны были делать завтра по дому, по хозяйству. Мы ее видели только ночью полчаса и засыпали. Утром просыпались, а ее уже опять нет.

Мы дети взрослели быстро. Чтобы что- то не сделать из наказанного мамой, такого не было. Учились все старательно, слушали учителей, взрослых, родителей. Я не помню таких случаев, чтобы грубили старикам. Учиться было трудно, т.к.  учебников почти не было, писали на газетах (тетрадей не было), чернила были сделаны из сажи, черные, мазались. По одному учебнику   учились три – четыре ученика, по очереди брали книги и учили.

Помню, мне было уже 7-8 лет. Приду из школы, убираю в квартире, мою посуду, полы. Затем затапливаю печку. Готовлю обед и ужин. После этого иду готовить дрова для печки на следующий день. Эта работа была самая трудная для меня. Ножовки не было, чтобы напилить дров. Я или топором рубила, или пилила половинкой ручной пилы. На это уходило 1-2 часа. Я должна была каждый день напилить дров и наколоть  их. Возилась подолгу, уставала, часто плакала от этой трудной работы. Но чтобы бросить её недоделанной – не было даже такой мысли. Я знала, что завтра мне нужно топить печку, чтобы было тепло в квартире и готовить еду.

И после всей сделанной работы я садилась за уроки. Не помню, чтобы не выполнила домашнее задание и не выучила стихи. Днем не успевали делать уроки, делали их ночью. Мама никогда не проверяла домашние задание, только спросит, успела ли я их сделать. Взрослые ответственно и честно делали свою работу, а дети свою.

   Все дети были дружные и взрослые. Нас объединяло общее: мы – безотцовщина. Я помню, что между собой спорили, не соглашаясь друг с другом. Но чтобы ругались, оскорбляя друг друга, дрались - такого не было, не помню.

Война лишила нас хорошего детства, были мы полуголодные, полуголые, полураздетые. Часто было - одна одежда на двоих, троих, один приходит с улицы,  снимает одежду – одевает другой и идет на улицу работать или играть. Война лишила нас нормального детства, подорвала здоровье. 

О том, что закончилась война, мы узнали 11 мая. Мне шел девятый год. Приехал на лошади уполномоченный из центрального совхоза провести митинг. Весть эта быстро облетела всех. Все быстро собрались, и он сообщил, что война закончилась 9 Мая. Эта была, радость со слезами на глазах. Радость что больше не  будут убивать отцов, но горе, слезы, страдание, что многие погибли на фронте и наши отцы ни когда не вернуться к нам, не посмотрят какими мы стали, и какими будем. И будем мы без них жить, учиться, взрослеть.

Я рада за тех детей, которые дождались своих отцов, испытали радость возвращения любимых, росли с ними  и мужали. Но много детей таких как я, которые этой радости не пришлось пережить, не испытать отцовской ласки. А сильно хотелось, чтобы отец положил бы руку на плечо и спросил: «Как дела у тебя дочка?»